Во-вторых, в методологии у нас совпадение только одно –
отрицание «методологического индивидуализма» как
единственной основы экономических отношений. Методология
С. Г. Кирдиной зиждется на отрицании основы
неоклассической методологии – «закона убывающей
доходности» и допущении формирования нерыночной системы
экономических институтов в связи с действием «закона
возрастающей доходности». При этом утверждается, что
именно действие «закона возрастающей доходности»
приводит к отрицанию «методологического индивидуализма».
Все это привело С. Г. Кирдину к выводу, что существует
всего две альтернативные системы экономических
институтов: модели X- и Y-экономик. В результате к
модели
Х-экономики отнесены все незападные экономические
системы мира, точно так же, как К. Маркс все
неевропейские модели именовал «азиатским» способом
производства, а его последователь О. Э. Бессонова –
раздаточной экономикой. Для адекватных выводов этим
исследователям явно не хватало эмпирики.
Частная методология настоящего исследования предполагает
возможность существования намного большего разнообразия
моделей экономических отношений, в зависимости от того,
сколько будет использовано принципов общественного
самоопределения при проектировании институциональных
моделей. При этом сами принципы транслируются из
эмпирических исследований реально существующих
культурных феноменов, а не из логики развития научного
знания, как это сделано С. Г. Кирдиной. В настоящем
исследовании для институционального проектирования
полноценно использованы всего лишь две пары
взаимоисключающих ценностных принципов, позволяющих
сформировать четыре системы экономических институтов. Из
них только модель командной экономики, эмпирически
обнаруженная лишь в рамках дальневосточной цивилизации,
соответствует модели Х-экономики. Таким образом, вывод
С. Г. Кирдиной о соответствии экономики России модели Х-экономики
настоящее исследование опровергает со всеми далеко
идущими политико-экономическими и идеологическими
последствиями.
