После изобретения бухгалтерского учета
последствия второго нововведения в области
счетоводства оказались не менее драматичными. В
то время Россия и Англия были задворками,
периферией европейской цивилизации,
находившимися за пределами основного
внешнеполитического процесса субконтинента.
Монархи обоих стран обладали столь ограниченными
политическими и экономическими ресурсами, что
для принятия важнейших управленческих решений
вынуждены были, минуя конкурирующих с ними
крупных феодалов, напрямую обращаться ко всему
обществу. Английский парламент и Земские соборы
стали противовесом феодальной знати в условиях
становления абсолютной монархии. В России
абсолютная монархия в царствование Петра I
все-таки сложилась, а в Англии общественное
развитие приобрело иные формы. Разразившиеся в Европе
войны с использованием многочисленных армий
подстегнули спрос на английский экспорт – шерсть
и сукно, но в силу неустойчивости этого спроса
доходы экспортеров были нестабильны, что не
позволяло общинам снабжать короля стабильным
доходом. Доходы государства де-факто, но пока не
де-юре тогда впервые, по сути, были поставлены в
зависимость от рыночной конъюнктуры, в
функциональную зависимость от условно-переменных,
а не условно-постоянных налоговых баз. Король,
возмутившись таким своим бесправием, поднял
восстание против парламента. Парламент, как
известно, победил. Карлу I отрубили голову.
Институционализация сложившихся таким образом
отношений хозяйствующих субъектов с государством
не замедлила себя ждать: вторым в области
счетоводства изобретением стало на первых порах
эпизодическое, а с конца XVIII века практически
постоянное взимание подоходного налога, в
соответствии с которым пользователем
бухгалтерского учета вслед за менеджментом
организаций стало государство в лице фискальных
органов.
